ЧАСТЬ 2.-НИРВАНА В ПОЛНЫЙ РОСТ-

[Глава 9.]ВЕРСИИ И ПРИЧИНЫ

«В декабре 1994 года, спустя почти восемь месяцев
после начала расследования, у меня есть достаточно дока-
зательств, чтобы быть твердо убежденным в том, что
Курт Кобейн не совершил самоубийство, а в действитель-
ности был убит».

Том Грант

Трагическая смерть знаменитости всегда порождает
массу слухов и предположений, касающихся ее причин. Не
явилась в этом смысле исключением и смерть Курта Кобей-
на. Некоторые предполагали, что причиной его самоубийст-
ва явился роман Кортни с Эваном Дэндо из LEMON HEADS.
Высказывались также предположения, что не все ладно об-
стояло между участниками группы. Упоминался плохой го-
роскоп Курта на апрель 1994 года. Ходила также абсолютно
мифическая версия о том, что он совершил ритуальное са-
моубийство, чтобы отомстить за Фрэнсис Фармер.
Наиболее экзотическая версия была выдвинута органи-
зацией «Friends Understanding Kurt». Согласно ее предполо-
жениям, в последние дни своей жизни Курт пристрастился к
так называемой «машине сновидений». Это устройство,
представляющее собой «психоактивный галлюциногенный
неокортикальный пульсатор», по данным организации, было
изобретено покойным Брайоном Гайзином и запатентовано
Уильямом Берроузом. Эта версия, впрочем, мало кем была
принята всерьез. Сам Берроуз, указывая на акроним, образо-
ванный заглавными буквами слов, составляющих название
организации, предполагал, что речь идет об «анархической
выходке».
Однако автором наиболее сенсационной версии смерти
Курта стал Том Грант, частный детектив из Лос-Анджелеса,
нанятый Кортни для поиска исчезнувшего мужа. Согласно
версии Гранта, Курт Кобейн не покончил самоубийством, а
был убит, и непосредственным организатором его убийства
стала Кортни Лав.
Том Грант был нанят Кортни 3 апреля 1994 года, чтобы
помочь найти исчезнувшего после побега из реабилитаци-
онного центра Курта. По ее словам, кто-то пытался восполь-
зоваться кредитной карточкой ее мужа, которую она анну-
лировала, обманув компанию, чтобы не дать ему воспользо-
ваться деньгами и попытаться выяснить его местонахожде-
ние. Предложение Кортни показалось Гранту странным, так
как она сама могла все легко выяснить, однако гонорар был
достаточно высоким, и он согласился.
Вскоре, однако, неоднократно уличив Кортни во лжи и
сокрытии важной информации, Грант пришел к выводу, что
здесь что-то неладно, а когда 8 апреля было найдено тело
Курта, он понял, что Кортни всеми возможными способами
пыталась помешать ему найти мужа, пока тот был еще жив.
Тогда Грант решил провести собственное расследование,
которое позволило ему через некоторое время сделать сле-
дующее заявление: «В декабре 1994 года, спустя почти во-
семь месяцев после начала расследования, у меня есть дос-
таточно доказательств, чтобы быть твердо убежденным в
том, что Курт Кобейн не совершил самоубийство, а в дейст-
вительности был убит».
На чем же строятся доказательства Гранта? Прежде
всего это серьезные неувязки, которыми изобилует, по его
мнению, выдвинутая сиэтлской полицией версия о само-
убийстве.
Во-первых, уровень героина, обнаруженный в крови
Курта, к тому же в сочетании с транквилизаторами, по мне-
нию экспертов, к которым обращался Грант, уже сам по себе
мог повлечь за собой смерть. В этом случае непонятно, за-
чем Курту нужно было еще и стрелять в себя. К тому же
весьма маловероятно, что в этом состоянии он вообще смог
бы удержать ружье в руках.
Во-вторых, ружье было заряжено тремя патронами, что
довольно бессмысленно, если человек собирается выстре-
лить себе в рот.
В-третьих, на ружье не было обнаружено отчетливых
отпечатков пальцев. Даже если принять во внимание объяс-
нения полицейских, что в момент выстрела руки могли со-
скользнуть и отпечатки смазаться, это не объясняет, куда
делись остальные отпечатки, например, Дилана Карлсона,
который приобрел ружье для Курта.
В-четвертых, ни в одной из якобы предсмертных запи-
сок Курта прямо не говорится о самоубийстве. Первая из
них обращена главным образом к фэнам группы и объясня-
ет, по мнению Гранта, желание Курта уйти лишь из музы-
кального бизнеса, а отнюдь не из жизни. Интересно, что
единственную намекающую на самоубийство фразу «лучше
быстро сгореть, чем медленно угасать» («it's better to bum
out than to fade away»), детектив интерпретирует как «лучше
все бросить, чем медленно угасать». Что касается фразы в
конце «...которая будет гораздо счастливее без меня», то
Грант не исключает возможности, что она была дописана
другой рукой.
Вторая же записка адресована лично Кортни и объясня-
ет, по версии Гранта, желание Курта уйти от нее лично, а
опять же отнюдь не из жизни.
В-пятых, отсутствует записка матери и горячо любимой
дочери, чтобы помочь ей понять его поступок, когда она вы-
растет.
Наконец, и это очень важно, по утверждению адвоката
Курта, он так и не закончил свое завещание.
Кроме того, ни один из близких друзей Курта, общав-
шихся с ним накануне его гибели, не заметил в нем никаких
признаков депрессии. Не выявили у него суицидальных тен-
денций и психологи в реабилитационном центре.
Что же касается Кортни, то, по мнению Гранта, у нее
были вполне очевидные мотивы желать скорее «само-
убийства» Курта, чем развода, поскольку во втором случае
она могла бы претендовать лишь на половину имущества и
доходов. К тому же после смерти Курта продажа его дисков
резко возросла, увеличив тем самым ее прибыли. И наконец,
его трагическая смерть дала мощный толчок ее карьере в
музыке и кино, что вряд ли произошло бы само собой.
У Гранта нет никаких сомнений в том, что Кортни мог-
ла организовать все это. Характеристика, которую он ей да-
ет, звучит просто убийственно: «Я обнаружил, что Кортни
необычайно умна. Кроме того, она - психопатка, патологи-
ческая лгунья и оппортунистка, которая использует любого
человека и любую ситуацию в целях саморекламы и дости-
жения своих амбициозных целей - славы и богатства... Она
умеет притвориться невинной жертной всякий раз, когда
подвергается критике... Кортни умеет плакать по желанию.
Она пользуется этой способностью, чтобы пробудить к себе
симпатию».
По мнению Гранта, именно Кортни подбросила поли-
ции версию о самоубийстве, когда 4 апреля, прикинувшись
матерью Курта, подала заявление на розыск, в котором ука-
зала, что Курт бежал из реабилитационного центра, купил
ружье и, возможно, собирается покончить с собой. На самом
же деле Дилан Карлсон приобрел для Курта ружье еще до
его поступления в клинику и утверждал, что у Курта тогда
не было никаких суицидальных намерений.
Грант утверждает также, что именно Кортни пыталась
представить инцидент в Риме, как попытку самоубийства.
Он также считает вымыслом рассказанную Кортни коррес-
понденту журнала «Rolling Stone» историю о том, как на
следующий день после рождения их дочери Курт принес в
больницу ружье, и только она помешала ему покончить с
собой прямо там.
При чтении записки Курта перед толпой его поклонни-
ков Кортни умышленно исказила смысл одной из фраз, про-
читав вместо «меня окружает много хорошего» «меня окру-
жало много хорошего», чтобы представить записку как
предсмертную. Она также сознательно внедряла в умы и без
того сбитых с толку фэнов ложные образы, живописуя кро-
вавые сцены самоубийства Курта. Так в интервью тому же
«Rolling Stone» она упоминала о крови мужа на своем лице.
Также она неоднократно упоминала в интервью о его якобы
«разнесенной голове», хотя ей с самого начала было извест-
но, что фотографии мужчины с обезображенным выстрелом
лицом являются фальшивкой. В действительности же лицо
Курта практически не пострадало, и рана не имела выходно-
го отверстия, поэтому не было никакой «разнесенной голо-
вы» и никаких брызг крови вокруг. Грант считает, что все
эти кровавые подробности были необходимы Кортни для
саморекламы.
Почему же полиция не предприняла ничего для полно-
ценного расследования дела? Грант предполагает, что с са-
мого начала сиэтлскими стражами порядка отрабатывалась
лишь единственная версия о самоубийстве как наиболее
удобная. Впоследствии же, когда просчеты стали очевидны,
у департамента полиции появилось еще больше оснований
не заниматься поисками истины. И дело здесь не только в
чести мундира. «Самоубийство» Курта повлекло за собой
целую волну самоубийств его поклонников. Если теперь по-
лиция вынуждена будет признать свою ошибку, то ответст-
венность за все эти случаи суицида ляжет на нее.
Как бы в ответ на высказанные Грантом подозрения в
апреле 1996 года в журнале «High Times» появилась статья,
которую можно рассматривать как косвенное подтвержде-
ние его версии. Некто Элдон Хоук, известный также как Эль
Дуче, признался корреспондентам журнала, что Кортни
предлагала ему 50 тысяч долларов за убийство своего мужа.
Кортни познакомилась с Хоуком еще в конце 80-х через ба-
рабанщицу HOLE Кэролин Рю. По словам Хоука, в 1993 го-
ду, за несколько дней до Нового года, он ждал своего друга
у дверей рок-магазина в Голливуде, когда там неожиданно
остановился лимузин Кортни. Дальше между ней и Эль Ду-
че, по словам последнего, произошел диалог следующего
содержания.
«Эль, мне нужна твоя помощь, - сказала Кортни. - Мой
муженек в последнее время стал настоящей задницей. Ты
мне нужен, чтобы вышибить его поганые мозги». «Ты это
серьезно?» - спросил Хоук. «Да, я дам тебе пятьдесят тысяч
долларов, если ты вышибешь его поганые мозги», - под-
твердила Кортни. Хоук предполагает в интервью, что «Курт,
видимо, собирался развестись с ней, обвинив ее в адюльтере.
Поэтому ей нужно было замочить его, чтобы получить день-
ги».
В марте 1996 года одна из национальных телевизион-
ных программ наняла эксперта, чтобы проверить заявление
Хоука на «детекторе лжи». Детектор определил вероятность
того, что Хоук лжет, в одну сотую процента.
Сколь бы правдоподобной не представлялась версия
Гранта, нельзя, однако, не признать, что у Курта Кобейна
было вполне достаточно оснований для самоубийства. Бу-
дучи белым мужчиной, находящимся в критическом возрас-
те и имеющим за своими плечами случаи депрессии и зло-
употребления наркотиками, он практически идеально впи-
сывается в среднестатистический профиль самоубийцы. Не-
обходимо добавить сюда проявившуюся с детства тягу к
оружию и то, что двоюродный брат Курта назвал
«ирландской любовью к саморазрушению». Дед Венди пы-
тался совершить самоубийство и, в конечном счете, умер от
ран. В июле 1979 года один из дядьев Дона по имени Берл
Кобейн покончил самоубийством, выстрелив себе в живот из
ружья. Пять лет спустя брат Берла Кеннет убил себя анало-
гичным образом.
Тяжелый отпечаток на личность Курта наложила его с
детства проявившаяся болезненность. Фактически он при-
шел к мысли, что для любых форм неприемлемого в обыч-
ных условиях поведения можно найти оправдание в состоя-
нии своего здоровья. Это освобождало его от ответственно-
сти, поскольку угроза наказания всегда могла быть снята
просьбой о помощи. Героин, в котором Курт искал избавле-
ния от своих проблем, на самом деле сделал его еще более
зависимым, создав порочный круг депрессии и боли, вы-
рваться из которого у Кобейна не было ни сил, ни желания.
Если добавить сюда неожиданно свалившиеся на него славу
и богатство, вещи, к которым он, в принципе, не стремился и
которые плохо переносил, то тогда можно лишь удивляться,
почему Курт не убил себя раньше.
Кобейн не только имел несчастье родиться в семье са-
моубийц, он еще и выбрал для себя сферу деятельности, где
долгая счастливая жизнь отнюдь не является приоритетом.
«Было бы трудно представить Курта старым и удовлетво-
ренным жизнью», - считает звукоинженер Крейг Монтгоме-
ри. Сам Курт говорил, что ему было бы трудно представить
себя «в роли Клэптона». Перспектива исполнять «Teen
Spirit» перед толпой располневших и постаревших фэнов в
каком-нибудь 2020 году была невозможной для человека,
который настаивал, что жизнь заканчивается в тридцать два.
Как показывают его последние слова, Курт считал, что луч-
ше уйти молодым, не дожидаясь превращения в пародию на
самого себя. Если он не убил себя раньше, это, возможно,
произошло потому, что он испытывал потребность многое
сказать своим слушателям. В двадцать семь такой потребно-
сти у него уже не было.
То, что к моменту ухода из жизни Курт ощущал себя
творчески истощившимся, вряд ли нуждается в повторении.
Подобно другому знаменитому сиэтлцу в том же возрасте -
Джими Хендриксу - Кобейн устал от необходимости повто-
рять на сцене одни и те же трюки на потребу публики. В то
же время по Сиэтлу ходили упорные слухи, что он убил се-
бя, не перенеся творческого застоя.
Отношение к себе как к безнадежному неудачнику,
сформировавшееся еще в детстве, побуждало Курта выраба-
тывать для себя слишком высокие моральные критерии, ко-
торым он сам не мог соответствовать. В последние два года
своей жизни он искал постоянного подтверждения, что ни
он сам, ни те, кем он восхищается, не изменили себе, и был
постоянно разочарован. Известно, что в марте 1994 года, со-
всем незадолго до своей гибели, Курт рассматривал фото-
графию своего друга Майка Миллза из R.E.M., счастливо иг-
рающего в софтбол (разновидность бейсбола) на калифор-
нийском пляже. Курт был не просто удивлен, он был в шоке.
Для него самого проведение времени в компании престаре-
лых актеров и других знаменитостей являлось худшим пре-
дательством панковской этики. Его собственный, слишком
легко пришедший успех, по мнению Курта, мог означать
аналогичное предательство. Именно поэтому Курт вернул
назад в магазин дорогой «лексус», являвшийся, в его глазах,
неприемлемым символом благосостояния. Он мучительно
переживал из-за богатства своего дома на Лейк-Вашингтон-
бульвар и говорил, что предпочел бы жить среди бездомных
на Кэпитл Хилл. В In Utero Курт неоднократно выражает
отношение к собственной славе, когда поет, например: «Я не
хочу то, что имею». Совершенно однозначно можно сказать,
что реальность, окружавшая Кобейна, ни в малой степени не
соответствовала той, которую он построил у себя в голове.
Ему так и не удалось примирить свою жизнь с мифом.
Не последнюю очередь в добровольном уходе Курта из
жизни сыграло его отношение к смерти, как к чему-то тако-
му после чего люди бывают «абсолютно счастливы». Он
назвал свою группу НИРВАНОЙ главным образом потому,
что, по его мнению, это понятие означало «полный покои
после смерти». У Курта вполне могли быть моральные мо-
тивы для самоубийства, включая идею о том, что так он
сможет лучше защитить свою дочь, а также мысль, выска-
занную им незадолго до смерти: «Стать кем-то другим - это
моя самая большая надежда».